Кит Ричардс: "Мое полотно - это тишина"

"Шпигель": Мистер Ричардс, на Вашем правом сапоге спереди дыра.

Ричардс: Это сапоги, в которых я выступаю на сцене. Правый всегдастрадает в первую очередь. Им я отбиваю такт, задаваемый нашим барабанщикомЧарли Уотсом.

Ш: Мировое турне "Роллинг Стоунз" завершилось несколько недель назад.

Р: Но я все еще в дороге. Вот сейчас в моем организме начинаетповышаться уровень адреналина и я чувствую, как меня тянет на сцену: "Okay,let's go -- we are ready to rock!" Однако затем мой разум говорит: "Эй,сегодня у тебя нет концерта, успокойся."

Ш: И как же Вы от этого лечитесь?

Р: Бегаю туда-сюда, гуляю с друзьями по Нью-Йорку, веду разговоры онашем новом концертном диске No Security, на который мы сейчас еще вставилипарочку наших менее известных хитов. Только ни в коем случае не заваливаюсьдома в кровать! Тогда я, наверное, никогда больше не встану. Невыпущенныйадреналин меня убьет.

Ш: Две пары черных джинсов Levi's, две пары черных сапог... Другиерок-звезды возят с собой целые контейнеры с одеждой.

Р: Я тоже, но я только смотрю на нее. В итоге я всегда выбираю этичерные сапоги и эти черные джинсы.

Ш: Они для Вас что, своеобразный фетиш?

Р: Да, и они практичны. Подошвы этих сапог, например, прочно держатменя на сцене. Когда "Стоунз" задают жару, тут не обойтись без армейскихсапог. По-настоящему хорошие найти трудно. Эти, кажется, из Румынии.

Ш: В одежде Вы минималист и Ваш стиль игры на гитаре следует тому жепринципу: "Отбрось все лишнее и оставь только главное." Как Вы к этомупришли?

Р: Моя исходная теория гласит: если ты художник, самым главным для тебяявляется твое белое полотно. Хороший художник никогда не будет зарисовыватькраской все, а всегда оставит немного места. Моим полотном является тишина.Если ты начнешь эту тишину сверх меры переполнять, то тебе не уйти отпроблем и в конце концов все оказывается только бестолково переиначенным. Врок-н-ролле главное для меня состоит не в том, кто быстрее сыграетстолько-то нот. Главное для меня это то, что четверо или пятеро музыкантовзвучат как одно целое.

Ш: Вы известны тем, что во время гастролей Вы можете не спать ночаминапролет. Каков Ваш личный рекорд?

Р: Девять ночей. Это было в 1975 году в Нью-Йорке, вместе с РонниВудом. Мы все время были в наших апартаментах с этими бесчисленнымидевочками и одному Богу известно, что мы там еще вытворяли... Но ровно кначалу концерта мы всегда являлись в Мэдисон Сквер Гарден. Полицейские,охранники в зале - все хлопали нас по плечу. На такси мы въезжали чуть ли нина сцену.

Ш: Сейчас Вам 54 года. Сколько ночей, Вы думаете, Вы еще сможете такпродержаться?

Р: В то время рок-концерт длился 45 минут, сегодня тебе приходитсяиграть до двух с половиной часов. Во время последнего турне мы снова какследует "погуляли", на этот раз в Москве, три дня подряд. Мы сидели в отеле,смотрели на реку и на Кремль, Ронни занимался своими гитарами, как вдруг кнам зашли русские цыгане, со скрипками и бубнами. К ним потом подходило всебольше и больше друзей... Трудно сказать, кто там точно был - через два дняу нас уже все перемешалось.

Ш: А где был Мик Джеггер?

Р: Мик никогда не отличался в этом плане особой стойкостью. Он из техлюдей, которые приходят на парти, покрутятся там минут десять и потомнезаметно исчезают.

Ш: И куда же он идет - спать?

Р: Нет, через пять часов он объявляется снова и снова оцениваетобстановку. Понятия не имею, чем он там занимается после своего ухода.Джентельмен никогда не распространяется о делах другого джентельмена, дажеесли он о них помнит.

Ш: "Звездой" последнего турне "Роллинг Стоунз" были не Вы и не Мик, аВаш барабанщик - молчаливый и скромный джентельмен Чарли Уотс. Зрителинередко дарили ему долгие, переходящие в овацию аплодисменты. Это Васкаким-то образом задевает?

Р: Нет, потому что после этого я всегда должен был петь и небольшойперерыв приходился мне очень кстати. И кроме того, конечно, если кто изаслужил такой признательности, так это Чарли. Слава никогда не была главнымпунктом его карьеры. Он просто классный барабанщик, этот Чарли "Бит" Уотс.

Ш: Люди также видят в нем человека, который спас "Роллинг Стоунз" отраспада в 80-е гг, когда между Вами и Миком Джеггером разгорелась личнаявражда и Уотс урезонил Джеггера, чуть не выкинув его из окна одного изотелей Амстердама.

Р: Мик слаб на алкоголь, три бокала шардоне и он готов. А тогда делобыло как: он позвонил в пять утра Чарли в его номер и сказал ему, что, мол,хочет поговорить со своим барабанщиком. Через двадцать минут Чарли стоял удверей Мика - свежевыбритый, в костюме-тройке из Савиль Роу, в начищенных доблеска ботинках. Мик открывает и Чарли со словами "Никогда не называй менябольше своим барабанщиком" бьет его прямо в лоб. Я вижу, как Мик падает,назад, на серебряный поднос с копченой лососиной, в сторону окна и канала. Яподумал: "Что уж там, пусть падает в воду, нам хоть поспокойнее будет", нотут заметил, что на нем был мой белый свадебный фрак, который я дал емупоносить в тот вечер. Фрак мне портить никак не хотелось. Этого бы моя женамне никогда не простила.

Ш: Чарли Уотс, как будто, вовсе не производит впечатления драчуна.

Р: Не забывайте, что он барабанщик. Если хотите знать, его кулакамтребуется оружейная лицензия.

Ш: А как Вы сегодня разрешаете конфликты в группе?

Р: Просто не даю больше Мику носить мой свадебный фрак. А еслисерьезно, сегодня мы избегаем конфликтов, потому что та наша вражда в 80-егг кое-чему нас научила. Тогда, например, я был вынужден сам встать замикрофон в своей группе и понял, каково приходится Мику, когда он поет. УМика тоже была своя группа и он понял, что такой команды, как "РоллингСтоунз", ему не сколотить ни за какие деньги. Чарли тоже имел свой джаз-банди понял, что значит быть в ответе за группу.

Ш: И все равно Мик Джеггер говорит, что если бы отдать все на волю КитаРичардса, то "Роллинг Стоунз" все еще играли бы старые ритм-энд-блюзовыевещи в каком-нибудь подвале где-нибудь в Лидсе.

Р: Без меня Мик не пел бы даже в темном подвале в Лидсе.

Ш: Он ставит Вам в упрек, что на деловых встречах, где речь идет омиллионных суммах, Вы просто напросто засыпаете.

Р: Я закрываю глаза, но я не сплю. Когда за столом сидят десять человеки наперебой говорят, я лучше спокойно послушаю, чем буду одиннадцатымголосом. Только в самом крайнем случае я кричу: "Все это чушь!" Бизнес меняне интересует, но как участнику пользующейся успехом рок-группы мне тожепришлось заучить несколько основных правил. Самое главное гласит: если тыговоришь только о бизнесе, тебе в музыке искать нечего.

Ш: Недавнее мировое турне принесло "Роллинг Стоунз" 150 миллионовдолларов, а Вы сами считаетесь одним из самых богатых музыкантов в мире.Деньги Вас вообще еще интересуют?

Р: В рок-н-ролле деньги означают только то, что люди тебя любят. А такденьги ничего не значат, разве что я могу помочь какой-нибудь школе или ещегде-нибудь.

Ш: В рыцари Вас, однако, за этот неприметный вид благотворительности непосвятят.

Р: Еще только не хватало, чтобы передо мной махали острыми клинками.

Ш: Хотя опасность таится уже в Вашей библиотеке. Когда летом с Вами,когда Вы, якобы, снимали с полки какие-то книги, произошел несчастныйслучай, весь мир думал, Кит Ричардс не поднимется больше на сцену, он сноваперебрал наркотиков.

Р: Еще раз для Вас и для всего мира: Айлин Гуггенхейм из Нью-Йоркскойакадемии искусств попросила меня нарисовать для одного благотворительногомероприятия несколько рисунков. В два часа ночи я хотел посмотреть в своейбиблиотеке, как с такой задачей справлялся мастер Леонардо да Винчи. Толькоэта книга стояла очень высоко, среди тяжелых томов по искусству. Я забралсявверх по лестнице, начал искать и вдруг, ни с того, ни с сего, все сталорушиться на меня, словно в замедленном темпе, как это бывает, когда тебекажется, что вот, настал твой конец. Отделался я, правда, только двумясломанными ребрами, однако послание Леонардо было однозначным: "Дядя, нелезь в рисовальщики. У тебя об анатомии - никакого понятия!"

Ш: И сейчас Вы рисуете только в свое удовольствие?

Р: Для моих дочерей, когда я отправляюсь на гастроли. Изобретателяфаксовой машины следовало бы возвести в ранг святого. Как только я увижугде-нибудь в дороге симпатичную собачку, я ее рисую и посылаю рисунок пофаксу домой. Или рисунок на тему: "Ваш папа со сломанными ребрами на полу",или: "Я только что изобрел для тебя новый ботинок." Или я рисую, например,нос. Тогда мои дочери знают, что я сижу с Ронни в одной комнате и у меня всехорошо.

Ш: Спонсором Вашего последнего турне была фирма мобильных телефонов"Спринт".

Р: Я ненавижу телефоны, потому что тогда я не могу смотреть в глазатому, с кем разговариваю. Я забываю все, что мне говорят по телефону. Я нелюблю телефонной болтовни. Телефон нужно использовать только для информациитипа: "Встретимся в пол-четвертого" или: "Приходи - мой дом горит."

Ш: Рок-н-ролл всегда был связан с бунтарством. А как Ваши дети сегоднябунтуют против Вас?

Р: Трудная задача. Мой сын Марлон, скажем, хорошо зарекомендовал себякак иллюстратор, у него уже маленькая дочь. Какое там бунтарство...

Ш: Марлон, это не тот, которого Вы постоянно таскали с собой нагастроли во времена Вашего тяжелейшего наркотического "загула"?

Р: Я тогда спал с пистолетом под подушкой и мои охранники знали, чтоесть только один человек, которому разрешается меня будить - Марлон. Сами-тоони не рисковали, а в своего сына, по их убеждению, я стрелять не буду.

Ш: "Роллинг Стоунз" теперь много времени уделяют своим семьям, тогдакак, скажем, в Белом доме страсти бушуют примерно так, как раньше у Вас засценой.

Р: Биллу надо было с самого начала взять меня своим адвокатом, я бы емупомог. Я бы выдал ему справку, в которой написано: "Он мучается от стресса,ему необходимы три миньета в день. В случае ухудшения - даже пять."

Ш: Дедушку Ричардса никак не стащить со сцены. Вы что, хотите всемдоказать, что и в этой профессии можно спокойно и с достоинством доживать достарости?

Р: Пока это удавалось и удается лишь старым блюзовым музыкантам: МаддиУотерсу, Бадди Гаю, Хаулинг Вольфу, Чаку Берри, Би Би Кингу - все приятные,смиренные люди. Джентельмены, одним словом.

Ш: И все - черные.

Р: И из них каждый клянется могилой своей матери, что я не белый.

Ш: Уж не хотите ли Вы, как они, играть до тех пор, пока не свалитесьзамертво?

Р: Кто его знает... Я выполняю свою миссию.

Ш: И какая у нее цель?

Р: Когда я выясню это, тогда мне на сцене больше делать нечего - тогдамоя миссия будет закончена.

Ш: Мистер Ричардс, спасибо Вам за эту беседу.

Перевод с немецкого: А.Тарасов

Интервью вели Томас Хютлин и Кристоф Даллах

Нью-Йорк, октябрь 1998 года

Читай также