Селин Дион: Как бы мы ни любили свою работу, наступает время, когда хочется подышать свободно

Мишель Дрюкер: Как поживаете, мадам Анжелиль?

Селин (смеется): Не вздумай называть меня на "вы", ты, который когда-то взял меня за руку на съемках передачи "Елисейские поля", потому что я была очень маленькой и боялась камер! Но, признаюсь, мне очень приятно, что ты назвал меня "мадам Анжелиль" - первый раз в жизни кто-то называет меня именно так, как меня и зовут! Почему-то все забывают, что я жена мужчины, который к тому же через несколько недель станет отцом моего малыша.

МД: Ты так изменилась… Полтора года назад я попрощался с тобой за кулисами того знаменитого концерта на Stade de France, ты была худенькой, с длинными волосами… А вновь встретил я тебя уже беременной, с другим взглядом, с другой прической, в доме, похожем на дворец из сказок Тысячи и одной ночи. У меня такое впечатление, что твоя жизнь за этот спокойный год изменилась сильнее, чем за двадцать лет сценической карьеры…

Селин: Это правда. Я никогда не думала, что могу так быстро измениться. С самых первых недель беременности я стала совсем другой. мне нужно было избавиться от последствий стресса, от нервного напряжения, забыть о голосе, от которого я зависела больше половины своей жизни. А потом я погрузилась во что-то вроде летаргического сна. Прощайте, вокализы, я совершенно свободна, никаких самолетов, никаких расписаний, никаких толп, никаких концертов… Раньше я ненавидела утро, вставала очень поздно, а теперь встаю рано, чтобы полюбоваться цветами и послушать пение птиц. Несмотря на то, что я обещала себе быть в курсе последних музыкальных событий, через три месяца я почти перестала слушать музыку, как свою, так и чужую. Я проводила все вечера у телевизора, хотя никогда в жизни раньше этим не занималась! Я даже увлеклась матчами Национальной хоккейной лиги…

Селин Дион

Я люблю маму. Она для меня - звезда нашей семьи. Я никогда не забуду, что это она когда-то постучала в дверь Рене Анжелиля. И это она написала мою первую песню. Я всем ей обязана

МД: Несомненно, тебе пришлось попытаться забыть, что твой муж Рене был серьезно болен…

Селин: Да, забыть самые ужасные моменты моей жизни… Я вспоминаю, что произошло год назад в самолете, летевшем из Миннеаполиса в Даллас. Я увидела на шее моего мужа шишку размером с яйцо. Я сразу же подумала, что случилось что-то серьезное. Через двадцать четыре часа мы были в клинике, и я, заливаясь слезами, узнала, что у мужчины моей жизни рак. Это было 30 марта 1999 года, в день, когда мне исполнился 31 год. Операцию делали на следующий день. А остальное происходило так же, как и в жизни всех людей, которых поразила эта ужасная болезнь. Надежда, химиотерапия, разочарование, химиотерапия, надежда, усталость…

МД: Ты хотела прекратить петь?

Селин: Рене понял, что я собираюсь отменить все концерты. Но за несколько минут до того, как его ввезли в операционную, он попросил меня не делать этого, как и двумя годами раньше, когда у него был сердечный приступ. Он сказал мне: "Если ты остановишься, я умру дважды…" И на следующий вечер я уже пела в Хьюстоне. Но на этом и на всех последующих концертах я пела как автомат, не думая ни о чем, кроме мужа…

МД: Перед этим интервью я сходил с Рене в ту комнату с экраном спутникового телевидения, с помощью которого он разговаривал с тобой во время всех твоих европейских концертов. Я полагаю, тебе это очень помогло…

Селин: У меня было впечатление, что я попала в научно-фантастический фильм. Ты, наверное, и не знаешь, что во время концертов на Stade de France я подавала ему знаки, значение которых понимал только он? Через каждые три-четыре песни я прикасалась к носу указательным пальцем, и это значило, что я думаю о нем. А он, прямо из нашего дома в Палм Бич, говорил мне, что я никогда еще так хорошо не пела, и я слышала его голос в своих наушниках. Наша любовь становится еще сильнее, если нас разделяют большие расстояния. А так бывает очень часто…
Я пою уже двадцать лет, и мне кажется, что я прожила несколько жизней, но многие вещи я делала слишком быстро.

МД: Что, например?

Селин: Я пересекла весь земной шар, но так ничего и не увидела. Я перелетала континенты на частных самолетах, ехала из аэропорта в отель, из отеля на стадион или в концертный зал, потом обратно в отель. Я не видела ни Токио, ни Мельбурна, ни Стокгольма, ни Сеула. Когда мой малыш вырастет, я надеюсь вместе с ним и его отцом проехать по всем этим городам, чтобы сходить в музеи, просто погулять, вдали от журналистов и толпы.

МД: У меня создается впечатление, что пора тебе поставить крест на карьере…

Селин: Я думаю, как бы мы ни любили свою работу, наступает время, когда хочется подышать свободно. Конечно, в моей жизни были удивительные моменты, меня любили, мне аплодировали, меня окружали вниманием. С каждым днем толпы становились больше, стадионы - огромнее, и я стала настоящей наркоманкой - мне нужна была ежедневная доза стресса! Каждый раз, когда я пыталась остановиться, я становилась нервной, раздражительной, я плохо себя чувствовала. Говорят, если профессиональные бегуны получают рану и не могут больше бегать, они начинают страдать от головокружения, у них нарушается обмен веществ… Вот ты, например, любишь велоспорт - наверное, знаешь, что велосипедист, который только что завершил гонку Тур де Франс, чувствует необходимость крутить, крутить и крутить педали до конца жизни.

МД: Ты говорила мне, что среди самых тяжелых испытаний, которые тебе пришлось пережить, была необходимость скрывать твою связь с человеком, который потом стал твоим мужем…

Селин: Я действительно страдала от того, что не могла рассказать всему миру о своей любви. Очень трудно предстать перед судом общественного мнения, когда любишь мужчину намного старше себя. Многие женщины меня поймут. А когда и ты, и этот мужчина - известные люди, испытание еще труднее. Я очень рано почувствовала, что Рене Анжелиль - мужчина моей жизни. Он понял это гораздо позднее. Мне было и легко, и тяжело в одно и то же время. Меня очаровал его взгляд, его восточные манеры (Рене сириец по происхождению). Я хотела выйти за него замуж. То, что он на двадцать шесть лет меня старше, никогда не было проблемой. Ведь некоторые пары, у которых разница в возрасте составляет пятнадцать-двадцать лет, счастливы! Например, у Чарли Чаплина была прекрасная семья.

МД: А у Рене были с этим какие-то проблемы?

Селин: Он рассказал мне, что когда понял, что влюбился в меня, он попытался забыть об этом. От стал чаще уезжать в Лас-Вегас. Однажды он уехал в Париж, чтобы встретиться с Эдди Марне, автором самых прекрасных песен моего детства. Рене всегда относился к нему как к отцу. Когда он признался, что любит меня, Эдди ответил: "Если ты ее любишь, тебе нечего бояться, ты не сделаешь ей ничего плохого". Но Рене думал о моей карьере и понимал, что это может ей помешать. Только из любви к нему я смогла так долго молчать. Слишком долго.
Моя мама однажды отправила Рене очень резкое письмо, в котором писала о разнице в возрасте, о том, что ее принцесса достойна принца, а не дважды разведенного мужчину в два с половиной раза ее старше. Но в то же время мама понимала, что я никогда не изменю решение. Я хотела стать известной певицей - и я ей стала. А еще я хотела, чтобы в моей жизни был только этот мужчина. И я собиралась добиваться этого с тем же упрямством. Я надолго запомню, как счастлива была моя мама на нашей свадьбе, 17 декабря 1994 года, когда я вошла в монреальский собор в прекрасном платье, похожем на те, что я видела в моих любимых фильмах Милоша Формана и Мартина Скорсезе. Тереза Дион, мать четырнадцати детей, выросшая в Шарлемане, пригороде Монреаля, в тот день была самой счастливой из матерей. По-моему, она сама влюбилась в своего зятя! (смеется)

МД: Итак, у тебя было две мечты, стать звездой и узнать великую любовь. Через два месяца исполнится третья мечта: у тебя будет ребенок… Для тебя материнство - великое счастье, но ведь ты сама не была желанным ребенком?

Селин: До меня моя мать уже воспитала тринадцать детей. Больше двадцати лет она занималась детьми и домом. Адская работа: стирка, уборка, кухня - 365 дней в году. Естественно, она считала, что выполнила свой долг. Малыши-близнецы Поль и Полина как раз собирались пойти в школу, и мама наконец-то могла вздохнуть спокойно. Она хотела погулять, посмотреть на людей. Она хотела поехать с мужем к морю. Папа с мамаой знали друг друга с детства и не расставались с момента свадьбы. И тут оказалось, что она снова беременна. Она так расстроилась, что даже пошла к местному священнику, чтобы узнать, нельзя ли ей "помешать семье", как говорили в то время, то есть сделать аборт. Священники в Квебеке обладают огромным авторитетом. И он прочитал ей настоящую лекцию о том, что она не имеет права препятствовать решению самой природы. Так что в некотором роде кюре спас мне жизнь. Мама недолго сокрушалась, вскоре она меня очень полюбила, так, как любят только младшего ребенка в семье. Она назвала меня Селин в честь песни Юга Офре, которая тогда была большим хитом в Квебеке. .Я люблю маму. Она для меня - звезда нашей семьи. Я никогда не забуду, что это она когда-то постучала в дверь Рене Анжелиля. И это она написала мою первую песню. Я всем ей обязана

МД: Учитывая проблемы со здоровьем твоего мужа, у вас могло бы и не быть ребенка…

Селин: Действительно, когда у Рене обнаружили рак, врачи рассказали нам о побочных эффектах химиотерапии. Возникла опасность, что после этого он уже не сможет иметь детей. Известный гинеколог доктор Рональд Аккерман, объяснил нам все о "детях из пробирки", но предупредил, что вероятность успеха будет не более 25%. Я ответила доктору, что и наш добрый старый естественный метод (смеется) не всегда дает вероятность 100%. Вариант, который мне предложили, был не очень-то приятным. Мне нужно было делать инъекции медикаментов. Потом, еще два месяца меня накачивали прогестероном, чтобы искусственно поддержать беременность. Во всех этих процедурах не было ничего поэтического. Сплошная техника. Никакого сравнения с естественным оплодотворением... Посещение Рене банка спермы тоже было далеко не романтично. Но мы вместе прошли через это, это был наш самый важный проект. И мы спокойно разговаривали об этом с друзьями, мы никогда не скрывали, что нам очень многое приходится пережить, чтобы иметь ребенка.

МД: Я полагаю, ты всю жизнь будешь помнить тот момент, когда твой врач объявил тебе, что ты беременна и беременность протекает нормально.

Селин: Каждый раз, когда я чувствую, как двигается мой малыш, я вспоминаю этот момент. Это было 8 июня 2000 года, ко мне приехал доктор Аккерман, который регулярно навещал меня в тот месяц. Но в тот день я его не ждала - он уже приезжал днем ранее, осмотрел меня, измерил давление, взял кровь на анализ и ушел со словами, что через три-четыре дня точно узнает, беременна ли я.
Я почувствовала, что произошло что-то очень важное. Рене присоединился к нам в кухне. Я пыталась притвориться спокойной. Рене ни о чем не подозревал. И вдруг мы услышали: "Мои поздравления, влюбленные!" Мы с Рене долго стояли, обнимая друг друга и плача от счастья… Через две недели мы услышали, как бьется сердце нашего ребенка: 142 удара в минуту. Доктор сказал нам, что рожать я, по всей вероятности, буду 14 февраля! Сейчас сердечко нашего малыша бьется сильнее, 162 удара в минуту. Мы записали его и слушаем каждый вечер перед сном. Мы знаем - что бы ни случилось, жизнь уже победила.

МД: Я хотел бы поблагодарить тебя, мы еще увидимся 21 января в программе Vivement dimanche. В этот раз мы очень мало говорили о твоей карьере…

Селин: Я уже год не занималась вокалом. Но через год я вернусь с новым диском. У меня будут и кинематографические проекты… а еще у меня будет маленький мальчик, которого я, может быть, назову Рене… И все в моей жизни будет совсем не таким, как раньше!

Читай также