Пенелопа Круз: Я мечтала быть похожей на Майю Плисецкую!

Это моя вторая встреча с грациозной, как трепетная лань, жгучей испанкой. Первая - три года назад - тоже произошла в Каннах, правда, по случаю плохого фильма «Фанфан-Тюльпан» производства Люка Бессона. Тогда одетая в розовый костюмчик от «Шанель» Пенелопа произвела на меня, честно сказать, довольно кислое впечатление. Оторвавшись от родной почвы и языка, она казалась зажатой, потерянной, неинтересной и не слишком уверенной в себе - совсем как в голливудских фильмах, в которых она довольно скверно тогда играла.

В этом году все было совсем по-другому. Пенелопа изменилась и расцвела - и как женщина, и как актриса. Представляла в Каннах отличный фильм Педро Альмодовара «Возвращение», в котором, вероятно, сыграла одну из лучших своих ролей, заслужив лестные и справедливые сравнения с такими великими актрисами, как Анна Маньяни и Софи Лорен. Ярко- красное платье ее трепал ветер, и я имел прекрасную возможность разглядеть ее очень длинные и очень красивые ноги, которые - благодаря морскому бризу - время от времени открывались чуть в большей степени, чем того хотела сама Пенелопа.

- Альмодовар взахлеб рассказывал мне, как он добавил весомости некоторым частям вашего красивого тела.

Пенелопа хмурится и наставительно поднимает указательный палец:

- Только одной части! Моей заднице. Она у меня слишком изящная! Ведь я с детства занималась балетом и потому вся такая воздушная. Главная выразительная часть моего тела - руки.

Нам очень важно было утяжелить низ моей героини, Раймунды, потому что она очень земная женщина. Когда я примерила платья с накладным задом, все сразу стало на место. Мне это очень помогло: осанка изменилась, я стала по-другому двигаться. Но все остальное, что вы видите на экране, мое, натуральное! - на этих словах лежавший на коленях Пенелопы смартфон с грохотом упал на пол, она наклонилась, чтобы его поднять, и я, заглянув в глубокое декольте испанской красавицы, полностью убедился в ее правоте. По ходу нашей беседы Пенелопа неоднократно роняла свой телефон, и всякий раз я радостно убеждался в том, что ее бюст Альмодовару увеличивать не пришлось.

- Вы на вершине своей красоты. Чувствуете это, когда глядите на себя в зеркало?

- Нет, когда я гляжу на себя в зеркало, я думаю: «Ты слишком много работаешь». Но когда я смотрю «Возвращение», я вижу не только то, что Педро вытащил из меня как из актрисы, но и то, как снимала меня его камера. Я чувствовала себя очень любимой.

- Ваше лицо - на обложках всех гламурных журналов. А в кино вам лучше всего удаются роли простых женщин.

- Как актрисе мне важно меняться. Например, в итальянском фильме «Не уходи» я выглядела ужасно - потому что моя роль того требовала. И я горжусь этой ролью. Для меня куда важнее свобода, чем возможность красоваться на обложках!

- «Не уходи» Серджо Кастеллито - трагическая история любви женатого процветающего хирурга и бедной, невезучей уборщицы - был превосходным фильмом. А ваша роль в нем - как бы репетицией «Возвращения»?

- Я должна была играть по-итальянски, без акцента. С преподавателем языка мы чуть не убили друг друга. Он был сама терпимость, но нервы не выдерживали. У нас был всего месяц. Потому процесс обучения походил на военный лагерь. Но, когда мы добились желаемого результата, я была счастлива.

Все о ее матери

- По заданию Альмодовара вам пришлось изучать шедевры итальянского неореализма с Анной Маньяни и Клаудией Кардинале, создавших незабываемые образы матерей.

- Я смотрела их раньше, это любимые мои фильмы. Это было для меня и домашнее задание, и огромное удовольствие. А Анна Маньяни и Мэрил Стрип, по-моему, две лучшие актрисы в истории кино. Но задачи имитировать их у меня не было.

- Главное в картине Альмодовара - отношения Раймунды с призраком ее матери. А какие у вас отношения с мамой?

- Потрясающие! Она очень молодая, ей всего 52 года. Так что мы очень близки, Энкарна - мой лучший друг. Когда я была девчонкой, у нас было не много денег. Родители должны были вкалывать, чтобы заработать нам на еду, одежду и образование. Я понимаю героинь «Возвращения», мне и самой приходилось так же страдать и искать выхода из всех этих жизненных трудностей. Все, что я видела в детстве, это женщины, их работа. Я смотрела на них и понимала, что тоже буду пахать всю жизнь. Так, в общем, и получилось.

- Зато сейчас вы можете обеспечить всей родне безбедное существование! Вы за пару месяцев зарабатываете больше, чем они за всю жизнь.

- Это здорово, что теперь я могу путешествовать вместе с мамой. В детстве мы тоже путешествовали - по четыре часа на автобусе. Это тоже было прекрасно, но сейчас я могу показать ей мир!

- Сами хотите детей? Какой матерью вы бы были?

- Каждый день думаю об этом, еще с самого детства! Хотела бы двоих-троих детей, а может, даже и больше! Но сейчас я слишком много работаю, живу попеременно в двух странах. Мне ведь только исполнилось 32 года, так что времени еще полно!

- Раймунда берет на себя преступление дочери. А на что бы вы пошли ради ребенка?

- Когда дело касается моих близких, я превращаюсь в львицу! По природе своей я защитница. Становлюсь мамой для друзей, родичей, даже родителей, во всем их опекаю. Моего брата Эдуардо, например, хотя он большой мальчик - ему 21 год. Он музыкант, его песни вошли в чарты латинской музыки. Мы никогда не изливали друг другу свои чувства, но вдруг он написал песню обо мне и моей сестре. Признался нам в любви! Это самый изумительный подарок, который мне делали в жизни.

- «Возвращение» - картина об отношениях людей со смертью. Вы думаете о смерти?

- Я не хочу умереть молодой. Или в какой-то экстремальной ситуации. Не хочу почувствовать боль - физическую или нравственную. Но я думаю, что смерть - это продолжение жизни.

- Верите в призраков?

- Нет, но что-то такое там явно водится после смерти. Если нет, то в жизни нет никакого смысла. То есть вообще. Я даже мысли такой не допускаю, что все кончается земной жизнью!

Сильная женщина со слабостями

- Кто для вас Альмодовар, у которого вы снимаетесь уже в третий раз?

- Мой любимейший режиссер. Нет, художник! Его фильмы в буквальном смысле слова изменили мою жизнь - благодаря им я стала актрисой. Педро - один из самых важных людей моей жизни. Как отец, брат или сестра. Я не говорю о том, какой это режиссер. О том, как три месяца мы разбирали с ним каждое сло-во сценария. О том, как я обожаю его требовательность! Если Педро попросит меня прыгнуть с небоскреба, я это сделаю, потому что у меня всегда есть уверенность в том, что на земле он натянул для меня сетку. У нас были очень трудные рабочие смены, мы валились с ног от усталости. Но после работы он звонил мне, чтобы сказать, как счастлив работать со мной. Это так трогательно, что у меня глаза наполнялись слезами.

- На премьере вы тоже плакали.

- Да, я очень эмоциональна. Особенно если что-то меня трогает - в позитивном плане. Когда я расстроена, мне, наоборот, заплакать труднее. А тут я заглянула в глаза Педро, вокруг все аплодировали, он плакал, и я тоже не смогла сдержаться. Как и моя героиня, иногда я очень сильная женщина, а иногда - поддаюсь слабости.

- У кого, кроме Альмодовара, хотели бы сниматься?

- Любимейшие мои режиссеры - Ларс фон Триер и Вонг Карвай. Мечта моей жизни - сняться в один год сразу у трех моих кумиров - Альмодовара, фон Триера и Карвая. А что? Могу позволить себе помечтать!

- Голливудом вы явно не желаете себя ограничивать.

- Я считаю себя европейской, испанской, актрисой, работающей на четырех языках в разных странах. Я всегда использую свой акцент, отличающий меня от других, а не пытаюсь стать одной из голливудских звезд. Конечно, я работаю над своим английским, и сейчас он намного лучше. Но, чтобы полностью избавиться от акцента, нужно жить в Америке, а я этого не хочу. Так же, как и сниматься. То, что происходит сейчас в испанском кино, очень интересно, и я хочу быть частью всего этого. Вот собираюсь сама продюсировать фильм по бестселлеру «Страсти по Индии» о бедной испанке, вышедшей замуж за индийского принца и ставшей принцессой в 18 лет. Я купила права на эту реальную историю. Между прочим, семь месяцев этого добивалась! Главную роль, конечно, буду играть сама. По-моему, она мне подходит.

- Вы сказали, что картины Альмодовара повлияли на вашу жизнь.

- Я занималась в балетной школе, но под влиянием его фильмов, в частности, «Свяжи меня», начала задумываться о кино. Я, мечтавшая стать испанской Анной Павловой, поняла, что хочу быть актрисой! Вот я и начала брать уроки актерского мастерства, ходить по кастингам, и постепенно все это заслонило мои занятия танцами. А потом и роли пошли...

- Родители не возражали?

- Они предоставляли мне эту свободу - много работать с юности. Я уходила утром, а возвращалась в 11 вечера. Конечно, я не показала им сценарий картины «Окорока и ляжки», в котором решила сниматься. И когда фильм вышел в прокат, для них это был шок! Впрочем, мне тогда уже стукнуло 17 лет.

- Кого, кроме Анны Павловой, вы знаете из русских танцовщиков?

- Анна Павлова, Майя Плисецкая - они были моими идолами больше всех актрис! Я мечтала быть похожей на этих женщин! Барышников и Нуриев тоже великолепны. И еще был один танцор, Нижинский, он, кажется, тоже был русским?

- Само собой!

- А почему он убил себя?

- С головой были проблемы.

- Вот оно что! - удрученно говорит Пенелопа. Я наливаю ей чаю. Она благодарно трогает меня за коленку.

- Вы по-прежнему дружите с Салмой Хайек?

- Она одна из лучших моих подруг. Как-то она пришла ко мне в гости, нам обеим надо было утром на работу, но мы проболтали всю ночь. И обнаружили себя в 7 часов утра ведущими оживленный разговор с закрытыми глазами. Если бы кто-то это снимал, получилась бы неплохая комедия!

- А что означает тату «887» у вас на лодыжке? - завершаю я изучение Пенелопиных прелестей.

- Это цифры, комбинация которых была в моей жизни очень важной. Восьмерка всегда была «моим» числом, но в подробности я, пожалуй, вдаваться не буду.

Читай также