Ромео и Джельетта не всегда плохо кончали с жизнями

А знаете ли вы, что чешский писатель Карел Чапек в своей новелле о Ромео и Джульетте (1933 г.) из цикла "Апокрифы" придумал для их истории иной, чем у Шекспира, конец.

По ходу действия некий молодой влюблённый англичанин на пути из Италии домой укрывается от дождя в домике некоего падре родом из Вероны. Конечно же заходит разговор о шекспировской пьесе и о Джульетте, с именем которой герой связывает славу города. На что падре Ипполито отвечает, что плохо понимает, о какой именно женщине идёт речь. Но позже поясняет, что знавал в Вероне одну достойную синьору Джульетту и даже присутствовал вместе с Лоренцо на её венчании с графом Парисом. Была, правда, у неё до этого брака какая-то история с молодым Монтекки, который, ранив графа, сбежал в Мантую. Джульетта пыталась отравиться, но после оправилась и оценила интерес Париса. Выйдя замуж, она стала уважаемой синьорой и матерью восьмерых детей. Да и Ромео тоже устроил свою жизнь весьма счастливо. Под впечатлением подобного здравомыслия молодой англичанин, страдающий от разлуки со своей итальянской возлюбленной, обретает наконец под ногами твёрдую почву. Возникает забавный вопрос: сколько же лет могло быть падре Ипполито, если история Ромео и Джульетты имела место в 1302 году, а Шекспир написал пьесу самое ранее в 1592 году?

А вот совершенно противоположный поворот событий.

На этот раз в очаровательном ироническом детективе Шарля Эксбрайя «Веронские любовники» (оригинальное название «Жевательная резинка и спагетти») 1958 г. Здесь прагматик становится романтиком. Действие развивается в Вероне, где педантичный американский юрист Сайрус, соперничая с колоритным и темпераментным местным детективом по имени Ромео, расследует дело об убийстве. На дух не принимая вначале всю эту романтическую веронскую чепуху вокруг Ромео и Джульетты, Сайрус со временем чувствует на себе её «разлагающее» влияние. Более того, на улице он случайно знакомится с девушкой по имени Джульетта, в которую влюбляется. После разных перипетий колебания героя между блестящей карьерой в Бостоне и жизнью с Джульеттой в Вероне разрешаются в пользу любви.

Теперь смешной случай из театральной жизни, о котором рассказал Ираклию Андроникову прославленный артист Александр Остужев (Пожаров), на чей счёт артист М. П. Содовский когда-то пошутил: «Пусть пылом юности горит Остужев, сама Ермолова за то его не судит, он сам и погорит и сам себя остудит». Так вот, Остужев рассказывает:

«Мы всегда жили большой актёрской семьёй, в которую входили и оперные. Я лично дружил с Леонидом Витальевичем Собиновым. Надо знать, что до революции у московского Большого театра и у московского Малого театра костюмерная была общая. А все находили, что у нас с Лёней Собиновым одинаковые фигуры. Поэтому, невзирая на то, что Собинов служил в Большом, а я в Малом, на нас двоих сшили один костюм - для Ромео… Споёт Собинов в «Ромео и Джульетте» Гуно - волокут этот костюм в Малый театр. Я его немножечко ушью в поясе (у Лёни талия была пошире моей!) и выхожу играть Ромео в трагедии Шекспира. А в последнем акте меня уже тычут в спину: «Отдавай обратно костюм - завтра Собинов снова поёт Ромео…» А потом он встречает меня, и начинается: «Кто тебе позволил ушивать наши портки? Чувствую вчера: не могу опереть голос - не набираю дыхания. В антракте гляжу - портняжничал! Я велел распороть! Только тронь теперь!.. Соскочут? Ничего не соскочут! Не моё дело, - надуй пузо и выходи!..»

Читай также