Экс-солист Uriah Heep Джон Лоутон
– Прошло уже более тридцати лет, и все равно все пытаются вернуть меня в прошлое. Тогда меня просто пригласили примкнуть к составу уже сформированной группы. Uriah Heep никогда не могла стать моей группой, это просто часть моей истории. Но наши дороги разошлись: для них больший интерес стала представлять коммерческая основа, а для меня музыка всегда была на первом месте. Поэтому я занялся собственными проектами.
– Но ведь как самостоятельного артиста вас не знают и всегда будут воспринимать как экс-солиста хард-роковой группы 70-х. Вы хотели бы избавиться от навязчивой приставки?
– Я не могу изменить сознание людей: наша группа была очень популярна и на всем моем творческом пути, естественно, это наиболее яркое двухгодичное событие. Я просто горд тем, что участвовал в Uriah Heep, но все в прошлом. На концерте я спел много песен нашего коллектива, но это лишь потому, что люди этого хотят. Однако у меня есть другие песни, жаль только, что популярности такой они не получили. Вообще, что бы я ни делал, все помнят только тот мой успех. Даже выход нового альбома все равно ассоциируется с некоторым «продолжением» Uriah Heep. С этим ничего нельзя сделать.
– Если сравнить хард-рок 70-х и современную тяжелую музыку, то, на ваш взгляд, что-то изменилось?
– Сейчас все гораздо проще, потому что есть много возможностей реализовать то, к чему ты стремишься. Молодые группы могут «делать» музыку, не выходя из дома, для этого есть и техника, и компьютер, и Интернет. У нас же была только студия, до которой надо было еще дойти и все настроить. Молодые коллективы не считают нужным даже идти в звукозаписывающую компанию и договариваться о выпуске диска – свои песни продают через Всемирную паутину. И я сразу вспоминаю, как тяжело было получить контракт на выпуск диска нам.
– А вам не кажется, что сейчас рок-музыки вообще не существует, что она все больше смешивается с попсой?
– Это действительно так. Что будет дальше, даже не знаю. Наверное, это приведет к смешению всех стилей: грани между музыкальными направлениями сотрутся и получится колоритный «винегрет», основной приправой к которому будет попса. Такова ситуация, ведь артисты пишут музыку, поют, чтобы заработать деньги. Для нас это работа. Но здесь нужно быть немного психологом, чтобы учитывать вкусы большинства. Ведь никому не хочется слагать стихи только для себя, и поэтому нужно следить за новыми течениями, вкусами, пристрастиями. Изменилось одно: люди пресытились выбором и предложить что-то ультрановое очень сложно. В то время такого количества команд не было, может быть, это и объясняет огромную популярность нашего коллектива. Но, кто бы что ни говорил, получать прибыль за свое творчество хочется всем, поэтому схема творческой жизни постоянна: 70 процентов – музыка, а оставшаяся часть – деньги.
– Вы сказали, что сейчас гораздо проще «продать» свое творчество и получить эти 30 процентов. Но среди всего изобилия рок-коллективов есть ли достойные?
– Для меня интерес представляет разве что группа Coldplay. Их музыка не имеет аналогов, по крайней мере, мне они неизвестны. Но большинство новых групп не примечательны ничем, и целый стадион им собрать не под силу. А «мастера» старой закалки типа Deep Purple, Iron Maiden, Rolling Stones до сих пор выступают на огромных, полных народу площадках. Это и есть показатель сегодняшнего положения рок-музыки. Все новые музыканты еще «молодые и зеленые».
– А рок-музыканты, на ваш взгляд, находятся за гранью шоу-бизнеса или любой артист – часть этого мира?
– Я никогда не ощущал себя частью этой тусовки. С другой стороны, мы развлекаем людей. Они покупают билеты и хотят нас увидеть и послушать. И совершенно неважно, где это происходит – перед большой ли публикой или нет, вы продаете свой талант и делаете шоу. И, по сути, вы становитесь составляющей всего шоу-бизнеса. Но для меня всегда на первом месте стояла не слава, а реакция людей на мое творчество. Они приходят на мои концерты, значит, им нравится. А в качестве сольного ли артиста или в составе легендарных «юрайхипов» – не имеет никакого значения.
Евгения Дроздова
