"Fердинандо" Романа Виктюка: люби не люби, а платить придется
Сколько раз уже приходилось слышать смешки, мол, Виктюк "исписался", "повторяется" и прочее. На все это я могу только ответить, в отличие от постановок других "ультрамодных" господ, именующихся режиссерами, в спектаклях Романа Григорьевича за два часа действия я проживаю то, что называется ТЕАТРОМ.
Роман Виктюк - режиссер страсти. Натуральной, животной, физиологической. Той, что всегда замалчивалась и прикрывалась абстрактным словом "любовь". На спектаклях Романа Виктюка всегда думаешь о том, почему ему так трудно в нашем театральном пространстве.
Не потому ли, что он всегда говорит о запретном? Срывает кутюрный глянец, устраивает душевный стриптиз? Ищет в высоком низкое? Переворачивает с ног на голову?
Природа страсти - она для всех одна. И не важно, кто кого вожделеет: женщина мужчину, мужчина женщину, женщина женщину, мужчина мужчину. Важно, что природное, животное выходит в жизни часто на первый план, и тогда человек не справляется. Он раскидывает руки, ходит по лестницам, крутится вокруг стриптизного шеста, бьется в конвульсиях, и все его тело выбрасывает в зрительный зал только один импульс - "Желаю-ю-ю!"
Пьеса Fердинандо решается как игровой поединок, в быстром ритме, построенный на остроте ситуаций и легкости диалогов. Поведение персонажей этого спектакля, на первый взгляд, не эмоционально: слова несут чисто служебную функцию, давая лишь необходимый минимум информации. Но - и это не ново для Виктюка. Пластика также минимальна и ритуальна.
Начинается спектакль полной музыкальной феерией, в которой только перебранки бедной родственницы Джозуальды (Ольга Онищенко) и баронессы Клотильды (Эра Зиганшина) - точны и шумны своей грубостью. Выражение лица баронессы Клотильды - слишком определенное, демоническое. Она не дает соскучиться, то и дело сбивая ритм, меняя тональность, почти напрямик обращаясь к публике, видя что публика уже готова сопереживать.
В какие-то минуты, кажется, силы совершенно покидают Клоти, и, обессилев, отяжелев, она идет ко "дну", погружается в бездну отчаяния и трагедии.А потом - будто взбрыкивает, отметает все грустные и глупые мысли о смерти и высоком, и голосом, полным юношеского задора и озорства, снова возвращает себя к жизни. В Эре Зиганшиной удачно сочетаются интеллектуальность, с какой она отдается размышлениям, с безбашенным ее хулиганством по отношению к пастору Дону Кателлино (Андрей Васильев). Тот, в свою очередь, растекаясь в новой любви к Фердинандо, тем самым создает раздор мужской "пластики" с женской. Странным холодом статических поз и лиц героев веет от действия (под французский шансон).
И ритм, и атмосфера спектакля меняются с появлением Фердинандо (Роман Полянский). Он с уверенностью мастера развертывает партитуру эмоциональных состояний своего героя, органично переходя от гавкающей, наивной собачонки к любвеобильному плуту. 
Фердинандо безжалостно разрушает миф об ослепительном красавце, срывая парик (маску) подлеца, не пытаясь больше облагораживать себя. В нем проявляется темная сила чувств, которая, достигнув пика, обрывается в пустоту. Для Фердинандо важнее интонации, медленные и тягучие, не произносимые, а пропеваемые, то тонким голоском искусителя, то, вдруг, таким же чужим, нарочитым монотонным… циника. Все затейливо, все непросто. Он уходит, развенчав иллюзии Джозуальды и Пастора, но не Баронессы. Она такая же "зажизненая" на зло, что притягивает ее на страсть немолодой тетки на белое тело юного соблазнителя... . Чаша с ядом в финале воспринимается лишь как дальнейшее понижение температуры... Клотильды и градуса человеческой морали Джозуальды...
Переодевание в цвет, - пожалуй, самая динамичная "часть" спектакля. И, наверное, самая естественная. Все первое действие на актерах черное платье и все они - в черном, все второе - играют во всем белом, точно смерть - реальная, физическая - случилась за время антракта, и дальнейшее происходит уже за порогом земного существования...
Авантюрную драму Виктюк тянет в разные стороны, свои реплики актеры произносят медленными тягучими голосами, даже самый "простодушный" жест выдается за священнодействие. Растянутые гласные, «разбавленные» танцевальными миниатюрами, по идее должны поощрять публику к психоделическому созерцанию костюмов в открытых фрагментах полуобнаженного тела. Но подробности игры, собственные актерские возможности ценятся выше музыкального и прочего "сопровождения"....
Виктюк узнаваем по тому, как извиваются, льнут друг к другу и разбегаются в разные стороны его актеры. Пластические экзерсисы часто важнее собственно сюжета, самой пьесы… И тогда становится уже совсем не важно, что говорят, что делают актеры. Порой кажется, он специально берет такое, не важное. Пьесы, которые он выбирает, ни на что не претендуют, кроме аморфно-сексуального, так что режиссер может не бояться «сопротивления материала». И делает с ними все, что захочет.
В оформлении сцены Виктюк, кажется, все больше "ужимается", точно держит в голове облегченный гастрольный вариант. На сей раз на сцене каркас, гроб и закулисье Октябрьского, органично вписавшегося в реквизит. Зато костюмы "без фальши".
НА ЭТОТ раз режиссер Роман Виктюк обошелся без эпатажа. В спектакле актеры мало работают в эротической пластике, а в их диалогах не слышатся знакомые "пряные" интонации.
Режиссер поставил общечеловеческий спектакль. С небрежностью профессионала, не
склонного здесь преувеличивать значение формы. Он обошелся без внешнего лоска. И
доказал, что может себе это позволить - авторитет у театральной аудитории уже нажит. Понятие "стиль Виктюка" прочно укоренилось в сознании искушенного зрителя и стало символом яркого и неожиданного театрального действа, которое сочетает тонкий психологизм с феерической зрелищностью. Этот стиль стал гарантом превосходной актерской игры и высочайшего качества постановки на украинских подмостках театральных......